ПАРИЖСКОЕ И ПАРИЖАНКИ
Село Парижское, расположенное между Первомайском и Лозовой, говорят, не Париж, а так — одно название. Две улицы, 87 душ населения. Однако здесь есть свои Елисейские поля, что нынешней весной утонули в лужах. Местные парижане чортихаються, бредучи через них, а вот упитанным парижским гусакам — радость.
В свое время парижские мужчины собирались поставить посреди сельского выгона Эйфелеву башню. Точь-в-точь такую, как они видели по телевизору. Но потом передумали. Времена, мол, такие наступили, что и глазом не моргнешь, как вездесущие «шабаї» разберут ее и доставят до Первомайска на металлолом. Раиса Титаренко уверена: когда у ее соседки даже кастрюли украли с забора, то Эйфелевой башни, наверное, не устоять. Хотя в Парижском нет башни, но недавно появился магазинчик–кофейня со «скромным» названием «Париж». А там, глядишь, и ночной клуб с названием «Мулен руж» откроют.
Вот такое название Галина Николаевна Москаленко, которая всю жизнь проработала дояркой, убеждена, что их село назвали в честь господина Парижана. Есть и такие, что уверяют: «У господина было другое имя — Бережной».
Однако наиболее правдивой кажется версия , согласно которой когда-то давно приехали в эти степи незаможники, которые решили совместно вести хозяйство. Поставили несколько бараков, которые назвали «Парижской коммуной». Люди постарше помнят, что простояли эти «архитектурные чудеса» вплоть до 50–х годов.
Жители близлежащих сел, которые во времена Нэпа начали вставать на ноги единолично, не верили в будущее коммуны. Посмеивались: коммунары, мол, спят все под одним одеялом и даже имеют общих женщин.
Возможно, в последнем кроется причина того, что коммуна просуществовала не долго. Ведь усуспільнювати лошадей гораздо легче, чем женщин. Впоследствии история с коммунарами забылась, но не стерлась название, что связывала слобожанское село с мировой культурной столицей — Парижем.
Парижское держится в основном на женщинах. Фермеры, владелец кофейни — все это лица женского пола. Да и в селе сегодня живет преимущественно женский люд. Мужчины редко доживают до пенсии.
— Видимо, за водку? — не удерживаюсь от вопроса.
Но «фермерша» Надежда Семендяева отрицает: если и пьют парижские мужчины, то только в праздники. Причина в другом: работа на тракторе или комбайне в две смены укоротила не другу жизнь. Это не настоящая импортная техника с кондиционером. Зимой — холод, летом — жара и непроглядная пыль. Разве это добавляет возраста?
Теперь вот, чтобы завести трактор, «шморгалки» берут в руки женщины.
Куда там Шанель Мир убежден, что самые изощренные, самые красивые женщины — парижанки.
А если бы француженок одеть в кирзовые сапоги и фуфайки, то что они тогда запели бы?
— На ферме промелькнуло нашу жизнь и молодость, — говорит Раиса Титаренко.
С ней соглашается и Галина Москаленко, извлекая из ящика бронзовую медаль ВДНХ СССР. За работой ей некогда было и в Москву съездить, чтобы получить награду.
— Мы были такие глупые, что и в отпуск не ходили, — вспоминает она. — Разве что когда дети женились, то отпускал на какой день голова.
У Галины Ладигіної тоже была жизнь не мед, о чем свидетельствуют медаль «За трудовую доблесть» и значки «Ударник коммунистического труда». Кому они теперь нужны?
Хотя молодость, какой бы она не была, все же молодость. Мол, тогда никто ни перед кем не гордился. Картофеля в мундирах наварят — и гульки до утра. Потому что утром — на работу. А сейчас не то что голодные... Говорят: ты бедный, а я богатый — зачем мне сдался?
Жалеют себя, а потом и парижанок. Мол, они не знают, какой вкусной бывает картошка в мундирах, да еще и с тюлькой. Да и вообще, разве француженки им под стать? У украинок «все свое», а в конкуренток — «искусственное». Губы если и подкрашивали женщины, то только свеклой. Скажите, помышляли бы французские парижанки о сексе, если бы вкусили работы на ферме? А наши вон каких детей воспитали. И не одного. Жаль, что разъехались дети по близких и далеких зарубіжжях. Работы дома нет, а жить как-то надо. Женщины в селе, а мужчины — кто в Москве на заработках, а кто-то уже и до Парижа добрался.
Центр Вселенной За то, что в селе нет Эйфелевой башни, центром вселенной Парижского стал колодец. Колодцев всего две на все село. Потому стоит Парижское на таком месте, что до воды не докопаєшся. В свое время здесь был водопровод, но он испортился. Так вот с водой — проблема.
Когда парижанки сходятся круг колодца, то сначала говорят о жизни. Мол, скоро в села будут вести газ? Потому что тележка дров стоит 800 гривен, а тонна угля — 700. На пенсию не очень разгонишься. Хорошо, что зима была теплой.
Потом о весне. Как не говори, а она подкралась неожиданно. Вскоре на Елисейских полях зацветут яблони и озвуться соловьи. Нужно уже думать, чем пахать огород, засевать поле. Одна надежда на местных «фермерш» Надежду Семендяєву и Ирину Доценко. У одного трактор, у второй — сеялка... Богачи так и не рассчитались в прошлом году за паи, как они. Сена привезти или вспахать огород — надо идти к ним. Не отказывают.
Конечно, недешево стоит сегодня возделывание, но и цены на запчасти и топливо космические. О хлеборобах сегодня не очень заботятся, а о «дрібноземельних» фермеров, у которых по 50-70 гектаров земли, и подавно. Кто им даст кредит на импортную технику? Дорабатывают на том, что досталось от колхоза.
Так, говорят, и в ВТО будут идти. Правда, поговаривают, что молоко от домашней коровы теперь не будет годиться для продажи, а только для собственных нужд. Словом, сбыли свиней, потому что дорогой корм для них, а теперь придется сбывать коров. А они, когда молоковоз начал ездить под дворы, сегодня в селе — главные кормушки.
...Но разве может быть невкусным молоко, выдоенное руками парижанок?
